Мифо-фольклорные мотивы
"Сказок для Мессии" З.В.Душковой
Не секрет, что в
современном мире искусство
становится «мифогенетической зоной».
В задачу искусства, в частности
литературы, входит обеспечение
взаимосвязи между двумя мирами:
писателя и читателя. Писатель имеет
установку на то, чтобы воздействовать
на собеседника собственным опытом,
и речь здесь идет не об
интеллектуальном, а о душевном и
духовном общении через время и
пространство. Исследования проблемы
взаимоотношений «писатель-герой-читатель»
утверждают ритуальный характер чтения
эпического художественного текста и
проекции его в психологическое
пространство читателя. Поэтому такое
важное значение приобретает обращение
современных писателей к сказочному
жанру. Замечательный материал для
исследования данной проблемы являют
собой «Сказки для Мессии» З.В. Душковой.
Названная
книга состоит из двенадцати сказок: о
добром мальчике, о бедном пастухе, о
Красном Солнышке, о мудром царе, о
заморском принце, о звездном малыше, о
лебединой стае, о птичке певчей, о белом
скакуне, о хромом пирате, о Спасителе и
о Боге Живом. Книга
представляет собой не только
заметное явление в современном
литературном процессе (в русле
философской традиции мировой
литературы - произведения А. де
Сент-Экзюпери, Р.Бах, П.Коэльо), но и
интереснейший образец в плане
исследования
фольклорно-мифологического контекста.
В настоящей статье рассматривается «Сказка
о добром мальчике», открывающая книгу.
В построении
сюжета автор пользуется традиционной
схемой волшебной сказки: 1) колдунья
требует отдать ребенка – сироту,
нашедшего приют в доме одинокого
волшебника (функция г1); 2) функция
пособничества отсутствует, т.к. герой
отказывается отдать мальчика
недостача; 3) похищение (А1); 4) недостача
(а1); 5) отправка; 6) функция дарителя
значительно трансформируется и
представлена трижды: цветок указывает
путь в лесу; испытанием становится
встреча со змеей - стражем порога,
стерегущим вход в избушку, волшебник
посылает ей сладкий сон, и она
становится доброй (Г1); травинка,
застрявшая в половицах, помогает найти
вход в подземелье; 7) переправа (R4, R5)
представлена дважды – сначала герой
спускается в подземелье, а затем
влезает по дереву на крышу дворца; 8)
между этими двумя однородными
функциями следуют новые испытания
– чудища пытаются запугать волшебника,
но для сражения с ними герой пользуется
не мечом, а магией слова; 9) поединок
с антагонистом (Б1) – царицей мрака
(ей оказывается колдунья), она, не сумев
запугать героя, пытается его пытается
разозлить, чтобы он потерял силу
добрую; 10) волшебник призывает в
помощники солнце, в центр которого
помещает колдунью, представляя, что
весь мир залит солнечным светом (Z6); 11)
победа (П1) – мрак тает, а грозная царица
превращается в жалкую старуху; 12)
ликвидация недостачи представлена
двояко - как освобождение пленника (Л4) и
расколдовывание (Л8) самого
антагониста, его трансфигурация (Т),
превращение в добрую бабушку для
малыша. Трансфигурация предшествует
возвращению, что невозможно в народной
сказке.
Как известно,
сюжетно-композиционная структура
волшебной сказки, выделенная В.Я.
Проппом, в сути своей совпадает
со схемой героического мифа,
предложенной Дж. Кэмпбеллом. Последний
показал, что центральным блоком
мономифа является путь
мифологического героя, который
представляет собой расширенную
формулу обряда инициации: удаление –
инициация – возвращение.
Героические подвиги и странствия
персонажа символически передают
стадии индивидуации – обретения
личностью духовной зрелости,
целостности, т.е. индивидуальности.
В
исследовании мифа о странствиях героя
Кэмпбелл развивает идеи К.Г.Юнга,
который трактует архетипическую
семантику героического мифа (а
также волшебной сказки) следующим
образом: встреча с Мудрым старцем -
воплощение архетипа Духа; чудовище -
олицетворение бессознательных
содержаний и комплексов (архетип Тени);
добывание невесты - интеграция Анимы
(души); и, наконец, трансфигурация –
преображение, обретение желаемой
целостности, переход на новую, более
высокую ступень личностного
психо-духовного развития.
Героический миф, как и сказка,
рассматривается юнгианской традицией
как стадиальное отображение данного
процесса.
Если следовать
традиции, то в «Сказке о добром
мальчике» сказочные роли можно
распределить следующим образом: волшебник
– герой, старуха – антагонист,
мальчик – искомый персонаж. В
юнговской интерпретации эти роли
соотносятся с архетипами младенца
(герой), тени (антагонист), а искомый
персонаж воплощает анимус (мужской
аналог анимы, если в сказке фигурирует
не герой, а героиня). В анализируемой
сказке дело обстоит сложнее: старуха
персонифицирует тень, и предложение
волшебника стать ему матерью, а
мальчику - бабушкой доброй да
ласковой нужно рассматривать как
договор с тенью (тип волшебной невесты,
девы-богатырши).
Одновременно
царица мрака воплощает и аниму в ее
негативном, демоническом аспекте
(мотив заколдованной невесты).
Волшебник любовью и состраданием
расколдовывает, освобождает от
демонического содержания колдунью.
На языке психоанализа это означает, что
после очистительного раскаяния эго
интегрирует тень. Заслуживает
внимания тот факт, что герой, побеждает
не хитростью и насилием, а силой
чистой мысли, ограждающей его от зла,
любовью к мальчику и состраданием к
антагонисту. В этом и заключается
суть его подвига и нравственный урок,
преподанный автором своему читателю.
К.Г.Юнг
указывал на близость архетипов
Предвечного младенца и Мудрого
старца. Это родство сохраняется и в
сказке З.В. Душковой: мальчик
становится помощником волшебника во
всех его добрых делах. Поэтому можно
полагать, что добрый мальчик (искомый
персонаж) в данном контексте
становится воплощением архетипа Духа,
до поры томящегося под игом
демонической души и стяжаемого героем
в духовном подвиге.
Трансформируя
сюжетные мотивы волшебной сказки и
наполняя их несвойственным им
архетипическим содержанием, автор
лишний раз подтверждает старую истину,
знакомую по традиционной сказке и
героическому мифу: помогая другим –
помогаешь себе. В отличие от
традиционной народной, а также от
известных литературных сказок,
функция трансфигурации отнесена не
к герою, а к антагонисту. Грозная царица
мрака становится сначала просто
безобразной старухой, плачущей от
злобы и бессилия, а затем жалкой
старушкой, раскаявшейся и горько
оплакивающей свои былые злодейства, а в
конце сказки – бабушкой.
В
фольклорной сказке герой возвращается
в свой мир с искомыми предметами или
невестой, не нарушая установленную
бинарность сказочного бытия:
разделения на некоторое и тридесятое
царство, восходящее к представлению о
смерти. В «Сказке о добром мальчике»
герой преображает царство мрака,
заполняя его светом и стирая границы
миров. Волшебник сражается со злом,
отвечая на него добром, тем самым
изменяя закон, установленный
царицей мрака в ее мире и проникший
в мир людей: «Это я отвернула от тебя
людей, которым ты помогал. Я лишила тебя
родителей с раннего детства. Я не дала
завести тебе семью и погубила девушку,
которую ты любил. Наконец, я украла у
тебя того, кто стал тебе сыном, и после
всего огромного зла, что я тебе
причинила, ты еще спрашиваешь о моем
согласии быть матерью тебе! Не сошел ли
ты с ума?! Ведь все люди на зло отвечают
злом, и даже на добро твое злобу
рождали, отворачиваясь после того, как
ты им помог. Да, я вижу, что окруженный
злом, ты становился еще добрее… Я -
бессильна!»(1,11-12). Сила любви
оказывается всемогущим оружием,
способным ликвидировать извечную
разделенность и противоречивость
бытия.
Путь
волшебника в сказке строится как
сказочный путь к страшной периферии,
мешающей соединению с сакральным
центром. Теперь же, после преображения
колдуньи (трансформации негативной
анимы в позитивную) и освобождения
мальчика (духовного содержания) этому
соединению ничто не препятствует.
Нетрадиционный финал сказки
становится вполне оправданным: в
отличие от сказочной традиции,
функция возвращения относится ко всем
трем героям, представляющим теперь
единство.
Выйдя на опушку
леса (лес - иное царство, опушка - символ
середины мира, и в то же время опушка
леса – это граница двух миров), герои
кланяются Солнцу, которое «ласково
коснулось каждого одним лучом
нежным, как бы очертив вокруг них круг и
тем сказав: «Будьте едины!»» (1,12).
Солнце, как и круг, реализует архетип
самости, целостности, а в
мифотрадиции символизирует
единство, гармонию и совершенство.
Герои воплощают мифологическую триаду
отец-мать-ребенок.
В сказке
присутствуют также и мотивы мифа о
рождении героя (бога). Эти
мифологичекие элементы связаны уже не
с волшебником, а с мальчиком и
представлены в форме рассказа
поверженной царицы мрака, предвосхищая
преображение героини и психологически
его обосновывая (что невозможно в
народной сказке, чуждой всякого
психологизма). Такими элементами
являются мотив пророчества о
нежелательном рождении младенца,
который разрушит царство мрака;
сиротство, представленное в данном
контексте как вынужденное (похищение);
испытания (царица держит героя в
подземелье без еды и питья, бросает на
съедение зверям); воспитание человеком
«низкого» происхождения (волшебник
находится на положении изгоя: он
одинок, живет на краю села, люди
вспоминают о нем только тогда, когда
нужна помощь, но не помнят добра и
отказываются помочь).
Однако и здесь
традиция претерпевает значительную
трансформацию: если в мифе о рождении
героя повествуется о том, как выросший
герой мстит обидчикам, то в сказке З.В.
Душковой герой еще ребенок: «Кто бы
мог подумать, что такой хрупкий малыш
может победить, когда он еще не вырос и
не стал богатырем!»(1,12). Царство
мрака погибает не от меча, а от
всепобеждающей силы Любви, о которой
говорится в заключение: «Что вынес ты
из этой сказки, мой малыш? Ты верно
понял, что если будет на свете хотя бы
один добрый мальчик, который полюбит
всех, и если его полюбит хотя бы один
человек, то он и вправду станет Богом. А
Бог – это такой Великий Волшебник,
который помогает всем, и, несмотря на
то, что его не любят, Он Любит всех. Люби
и ты, мой малыш, ведь ты – Бог!»(1, 13). Как
показал К.Г.Юнг, образ Бога в
мифо-фольклорной традиции реализует
архетип Предвечного младенца, чье
обездоленное сиротское детство
является залогом будущего могущества.
Эта квинтэссенция идейного смысла
сказки соотносима с выделенным
Дж.Кэмпбеллом мифологическим мотивом
апофеоза героя.
Сказка З.В.
Душковой содержит много мудрых
нравственных уроков. Вот только
некоторые из них: «Волшебную силу ни
один настоящий волшебник не потратит
на себя»; «Тот, кто злится, всегда
теряет силу добрую и становится легкой
добычей врага»; «Но слишком добр был
этот человек; он открыто и нежно
смотрел в глаза царице, думая, какая она
несчастная, - ведь ее никто не любит, и
она никого не любит» (1;5,9,12). Но главный
урок сказки З.В.Душковой заключается в
том, что сила любви может преобразить
человека в Бога. Так, трансформируя
мифо-фольклорную традицию, автору
удалось создать замечательное
художественное произведение,
наполненное глубоким философским
содержанием и психологической правдой.
Мироненко Е.А.,
к.ф.н.,
Семипалатинский
университет
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ:
З.
Душкова. Сказки для Мессии. – М.: Звезда
Востока, 2003. – 128 с.
|
